Рецензия
20.06.2013
В апреле 2013 года в арт-пространстве «Ткачи» открылась выставка “ICONS”, ориентированная на современные взаимоотношения актуального искусства и христианских образов.
Разноплановые работы современных художников, работающих в различных техниках, объединяет единая тематика евангельских и библейских притч, которая рассматривается в зависимости от мировоззрения авторов, как с позиций художественного решения, так и с точки зрения её индивидуального переосмысления в ракурсе современной жизни в XXI веке.
По словам куратора выставки Марата Гельмана, «…художники считают русскую древнюю иконопись одной из величайших религий искусства, а церковь считает их предметами сакральной культуры. Произведение искусства современного художника не является сакральным предметом, а является поводом к размышлению. Художник использует религиозный миф достаточно свободно и, в принципе, имеет на это право…», что имеет ключевое значение при оценке представленной экспозиции.
Материал позволяет отойти от шаблонного – церковного или академического – восприятия, и подводит к пониманию того, что актуальное искусство в трактовке современных мастеров имеет разную смысловую подоплеку: кто-то ориентируется на Евангелие как на литературный источник, а для кого-то оно является жизненным маяком.
Экспозиция состоит из нескольких разделов. Большая часть ее представлена живописными произведениями, среди которых «Иконостас» Ильи Гапонова и Кирилла Котешова, «Тайная вечеря» Арсена Савадова, «Троица» Евгении Мальцевой, «Петушиный крик» Михаила Шварцмана, «Апокалипсис» Георгия Острецова. Привлекает внимание как разнообразие форм произведений – от иконографически традиционных (Ирина Затуловская, «Сергий Радонежский») до супрематических решений канонизированных композиций (Александр Сигутин, «Деисусный чин»), так и диапазон используемых материалов и техник.
Целый ряд композиций по характеру можно отнести к стилизационным (Владимир Анзельм и Александр Сигутин, Серия «ЖЗЛ»), сохраняющих традиционную иконографическую схему житийных икон XV-XVI столетий. Однако, несмотря на то, что главные персонажи, изображенные в средниках, абсолютно узнаваемые, хоть и не выписаны детально, сюжеты жития в клеймах всего лишь угадываются, но не читаются. В данном случае можно говорить о том, что в основе этих живописных работ лежит каркас цветовых пятен, в отличие от традиционных икон, которые расписывались по графическим прорисям.
Вот тут и возникает определенный аспект дуальности: с одной стороны – это религиозная картина, с другой – светская живопись ярко выраженного декоративного характера, усиленного за счет броского колорита и мозаичного сочетания насыщенных красочных мазков. Очевидно, что произведения такого плана ориентированы строго на музейное экспонирование и в данном случае имеет место быть «искусство ради искусства».
Многоцветный полиптих «Деисусный чин» Александра Сигутина, решенный в традициях беспредметной живописи Казимира Малевича, спровоцировал некую полемику между «беспредметной живописью» и «аллегориями» предстоятелей. Композиционно связанные геометрические формы создают ассоциативные связи в восприятии силуэтов человеческих фигур. Но, все-таки, есть тут «предмет» или нет?
Все полотна «тематического супремуса» решены в единой гамме, но, может быть, стоило обратиться к традиционным канонам – ведь у каждого из подразумеваемых персонажей имеется своя, индивидуально присущая цветовая гамма одежд, некая атрибутика. Безусловно, с одной стороны такие уточнения могли бы вызвать бурную реакцию со стороны агрессивно настроенной части общества, но с другой – заявляя в названии композиции «Деисус», художник сделал первый шаг в этом направлении и, наверное, не стоило останавливаться на полпути. В таком случае, произведение приобрело бы более глубокий дополнительный смысл, учитывая связь традиционного русского искусства и современного.
Два цикла под одинаковым названием «Святые» – Аладдина Гарунова и Николая Макарова схожи в попытках осмысления образов святых подвижников. Отсутствие четкой прорисовки, детализации способствует более тонкой сонастройке зрительского восприятия именно с образом.
Работы А. Гарунова, выполненные серебряной краской на черных холстах, монохромны. По первому впечатлению они ассоциируются с сильно контрастными фотографическими отпечатками, на которых исчезают детально прорисованные черты и сложно угадать сплошной силуэт. Но стоит немного задержаться у этих произведений и на холстах проступают лица, силуэты, фигуры. Таким образом, проявляется грань «мира небесного» и «мира земного».
Для своих картин автор использовал в качестве исходных образцов фресковые росписи Феофана Грека, и глубина психологического воздействия на зрителя художника XIV века, проявляется посредством текстуры базового материала и серебристым мерцанием изображений работы современного мастера.
В данном случае наличие многослойности, не сиюминутного локального восприятия, заложенные в произведении, подводят зрителя к пониманию задачи, которую живописец ставит перед собой при создании этой серии, комментируя её цитатой из проповеди митрополита Антония: «Мы призваны быть таковыми, чтобы люди, встречая нас, встречали бы отблеск Божией славы, могли бы не в наших физических чертах, а в том, что передается из глубин одного человека в глубины другого, увидеть нерукотворный образ Божий: пусть несовершенный, но уже сияющий немеркнущей красотой вечности и самого Бога».
Н. Макаров в своем цикле также ориентируется на первообраз. В его графическом разделе представлены рисунки («Прориси» А. Сигутин), шелкография («Уже?» Ю. Шабельников), работы, выполненные с применением компьютерных технологий, принты.
Композиция Юрия Шабельникова из проекта «Библейская почта», дающая отсылку к гравюре А. Дюрера «4 всадника Апокалипсиса», выделяется особым образом. Произведение, несмотря на небольшой формат, активно по содержанию, а, кроме того, трактовка сюжета и прекрасно подобранное название картины отражает драматургическую суть жизни современного человека. В конечном итоге, перед лицом сметающей силы, все сведется к вопросу: «Как, уже?».
Замечательная графическая работа Дэмиена Херста «The Holy Trinity» (Великобритания), выполненная в технике принта, представляет собой дисковую диаграмму – схематично изображенный плоский цилиндр, поделенный на 3 равные доли – 33,3%: «Бог-отец», «Бог-сын» и «Бог-дух святой». «Святая Троица», наглядно иллюстрирующая современному человеку, порабощенному бизнесом, символ триединства.
Скульптурный раздел экспозиции включает работы Дмитрия Гутова («Прориси») и Анфима Ханыкова («Святая Троица»).
Свои произведения Д. Гутов представляет как «объемные прориси» — особый вид пространственной скульптуры, в котором сварные конструкции из гнутых неполированных железных полос с острыми краями, являют собой анаморфозные композиции, складывающиеся воедино для зрителя только с одной точки обзора. Таким образом, статичные произведения приобретают динамическую составляющую, «оживляющую» сюжеты.
Огромный раздел экспозиции отдан под фотоработы: полиптихи (Евгений Семенов «7 Библейских сцен», Рауф Мамедов «Молчание Марии»), циклы фотографий (Виктор Хмель и Елена Суховей «Золотая осень»), аэрографические циклы (Константин Худяков «Deisis/Предстояние»).
Особое место среди них занимает великолепная серия фотографий Владимира Куприянова (проект «Среднерусская античность»), иллюстрирующая аспекты церковного искусства, существующего в современном нам мире. Монументальные фресковые росписи полуразрушенных древнерусских храмов, зафиксированы автором во временном отрезке их перехода от живой художественной истории к произведениям, уходящим в небытие.
В ответ на развернутую в 90-е годы полемику в европейских журналах о том, что у русских есть литература, но нет визуальности, художник своим проектом убедительно аргументирует обратное.
Взаимодействие работ внутри представленного цикла наглядно демонстрирует то, что современное искусство, тесно сопряженное с существованием оригинальных произведений в социальной среде, должно активно вовлекать зрителя, провоцируя его на соучастие, переживание, обсуждение и действие. Судьба этих фресок трагична – на данный момент они утрачены полностью. Поэтому такой диалог надо развивать, чтобы он постепенно стал традицией.
Актуально-остро представляют сюжеты «Священного Писания» Дмитрий Врубель и Виктория Тимофеева в своем «Евангельском проекте». Репортажная фотовизуализация событий, происходящих сегодня в Палестине и Израиле, сопровождаемая текстами Нового Завета, обеспечивает временную связь между историей и современной жизнью.
В целом выставка производит сильное впечатление, однако несколько удивило экспонирование некоторых работ. Конечно, конфигурация выставочного пространства диктует организационные решения, но фотополиптих на евангельские темы «Молчание Марии» Р. Мамедова, выполненный в глянце, потерял очень много от того, что в темном блестящем фоне работ, имеющих философскую направленность, отражаются расположенные на противоположной стене монументальные произведения ярко выраженного социального направления, что очень мешает при просмотре. Таким образом, визуально теряется художественная ценность полиптиха и утрачивается сила его воздействия на зрителя.
Касаемо экспликаций, обращает на себя внимание следующий момент: открытие настоящей выставки сопровождалось шумными протестами со стороны православного общества, однако представленная экспозиция носит очень спокойный характер, она всего лишь призывает к разговору об актуальном искусстве на заданную тему. Но сопроводительный текст к картине Е. Мальцевой «Троица» из серии «Духовная брань» содержит высказывание, явно провокативного характера: сочетание названия цикла с тем, что, по мнению Павла Герасименко, «работа заслужила название современной иконы», вызывает некоторое недоумение.
Безусловно, выставка интересна. Не стоит говорить о ее скандальной или манифестационной направленности. Конечно, есть моменты, к которым надо подходить очень деликатно, поскольку тема произведений достаточно сложна. Тем не менее, здесь присутствует современное осмысление известных с древнейших времен сюжетов, вариации индивидуального их понимания. Экспозиция формировалась из материалов, созданных художниками за последнее десятилетие, поэтому представленные работы – это не слепое копирование традиционной иконографии, это не измышление новизны, представляющей изнанку смысла, и не действия, направленные на участие в проекте, это – творческая лаборатория и художественный поиск современных изографов.
