8.04.19
На днях в Санкт-Петербурге открылся фестиваль изобразительного искусства стран Балтии «ГОРОД & MORE». Очень симпатичный, светлый, напитанный легкими потоками свежего морского ветра и энергией морской волны, приправленный импульсами художественного драйва.
Но вообще-то я не о фестивале, хотя он заслуживает того, чтобы о нем говорить. Я, как всегда — о художниках (принимающих в нем участие и нет), картинах, встречах, диалогах.
Оказавшись в среде художественной со стороны больше теоретической, может быть несколько творческой, но под другим углом, в свое время я совершенно четко увидела, что художника можно понять, оказавшись в пространстве его работ. И именно тогда, когда всё есть без прикрас, номинал, и творческая, и личностная составляющая проявляются с отчаянной силой. Но сейчас — не об анализе, не о раскладе «по полочкам», я — всего лишь наблюдатель, и пишу лишь о том, что вижу.
Дарья Коллегова — удивительная художница, непохожая на других, с тонким ощущением света и цветовых нюансов, создающая образы на холсте. Они тонкие и вместе с тем — темпераментные, осязаемые и, в то же время, чуть отстраненные. Живое письмо в чистом виде, «живое» — во всех отношениях. Цвет вибрирует нежнейшими оттенками, которые, взаимодействуя между собой, наполняют работы воздухом, они начинают «дышать», что привлекает к ним зрителей неоднократно.
Именно созданные образы — в портретах, в натюрмортах — заставляют говорить о живописи: суметь поймать легкое, почти неуловимое, движение, ощущение, и сохранить его таким же на холсте. Потрясающая вещь — фиксация мимолетности. Умение, мастерство? Да, конечно, но, мне кажется, это «творчество, как дыхание». Сказанное отнюдь не означает, что за этим не стоит труд живописца, но это — другое, о чем, может быть, как-нибудь в другой раз. В этих работах есть магнетизм, который, привлекает, останавливает и не отпускает до конца.
И вот, к слову о магнетизме. Художник Вадим Бо, работающий совсем в другом стиле, в другой манере, склонный к эстетике нонконформизма, выбравший то, что позволяет ему легко говорить со зрителем именно посредством этого художественного языка. Как бы не звучали сейчас тяжеловесно подобные фразы, но тем не менее, это именно язык, позволяющий вести непринужденный разговор на предложенную тему. Многие живописцы работают в этом стилистическом направлении, и ты видишь знакомые черты, формы, это тоже разговор, но воспринимается он созерцательно-аналитически: вот — зритель, а вот — картина, что здесь? В работах Вадима есть и философия и глубина (особенно это считывается на персональных выставках, когда другие произведения не отвлекают внимание), а может присутствовать игра словами и смыслами в облике образов.
Эти картины имеют обыкновение «раскрываться» и завораживать, когда вступаешь с ними в диалог, во время которого зачастую проявляются сюжетные линии повествования: рассказы, повести, новеллы, в которых неоднозначная и многогранная суть подкрепляется живописной техникой.
Вот так и выходит — говоришь об авторе, а получается — о картинах, пишешь о картинах, а рассказываешь — об авторе. Наверное, так и должно быть, ведь в этом и раскрывается личность и творческая индивидуальность авторов.
Вот и получился разговор о создании образов, и как жаль, что в настоящий момент именно это многими художниками зачастую отбрасывается на периферию, видимо, за ненадобностью. Однако, разговор «в лоб» не всегда качественно соотносится с понятием «искусство».
А.Б.
На обложке поста работа Д. Коллеговой «Цвет граната»
