Рецензия на дипломную работу «Красный террор». Триптих. Художник Андрей Добрынин, мастерская проф. А.К. Быстрова
Обратившись к одному из самых трагических периодов российской истории, Андрей Добрынин в своей работе сумел создать глубоко проработанный художественный образ эпохи.
Начиная работу над столь монументальным произведением, будучи еще студентом 3-го курса, Андрей Владимирович затронул революционный период темой «Музыка революции», которая нашла свое отражение в левой части триптиха: всеобщее воодушевление, эмоциональный подъем, ожидание перемен, которые уже вот-вот наступят, и все это усиливается красными тонами переднего плана, олицетворяя энергию движения вперед и уход от прошлого — темного дальнего плана. «Мы наш, мы новый мир построим!»
В дальнейшем, при более глубокой проработке темы, А. Добрынин рассматривает события чуть более поздние, связанные с событиями тамбовского мятежа и его подавления, что собственно и стало отправной точкой периода «красного террора». Трагедия, закончившаяся жестоким расстрелом жителей одной из самых густонаселенных губерний российской империи.
Правая часть триптиха имеет уже абсолютно другую эмоциональную окраску. Несмотря на выдержанный колорит всей работы, музыка, словно постепенно наполняясь некоторыми диссонансами, завершается прицельным выстрелом; воодушевленное движение людей в левой части завершается финальным расстрелом на правой стороне, акцентированным направлением оружейных стволов на группу людей. Также алая лента, тона транспарантов и обивки трибун, по диагонали поднимающаяся вверх из левой части, охватив центр, ниспадает в левом верхнем углу правого холста, почти не затрагивая его, словно обрываясь — энтузиазм и эмоциональный запал иссяк, начался кровавый диктат. Напряженное цветовое решение дополнительно усиливает атмосферу событий, отраженных в рассматриваемом произведении.
Андрей Владимирович вводит в картину множество символов, дает отсылки к событиям не только революционного характера: в левом нижнем углу правой части мы видим образы разрушенной старой жизни, попранные твердыни устоявшихся институтов — сбитые кресты и разбитые церковные колокола, и, несмотря на то, что А. Добрынин работает в традициях реалистичной академической живописи, здесь же он показывает перекличку с событиями, происходящими в искусстве того времени, намекая на художественный язык супрематизма.
Работа прекрасно выстроена композиционно — ритмические дуги связывают сюжет в единое целое, обоснованы диагонали, придающие ему динамику, все части произведения уравновешены. Именно композиция помогает столь многосложный сюжет связать в единое художественное повествование. Кроме того, каждая часть триптиха воспринимается как отдельное самостоятельное законченное произведение.
Здесь присутствуют левая, правая части, выраженный как композиционный, так и смысловой центр, где мы видим изображения людей — тех, кто волей судьбы попал в эту историческую мясорубку: членов царствующей семьи Романовых — императора Николая II, его супругу — Александру Федоровну, дочерей и наследника престола — Алексея Николаевича, стоящих наверху лестницы, словно на красной ковровой дорожке. Однако дорожка эта — кровавая, и именно по ней этим персонажам придется спуститься вниз, к порушенным, выброшенным на свалку, символам самодержавия. Трагедия, боль и самоотречение. По сторонам лестницы представлены реальные исторические персонажи, те, кто оказался вовлечен в описываемые события — Григорий Распутин, политические деятели революционного времени — Лев Троцкий, Феликс Дзержинский, вооруженные солдаты, матросы и крестьяне.
Освещенный, словно солнечными лучами, дальний план контрастирует с более темным ближним, где образно выведен трагический финал царствующего дома — разбитый двуглавый орел, черный ворон, терновый венец, а впереди у страны— разруха, хаос, мрак. Историческая и человеческая драма.
В течение нескольких лет А. Добрынину, переработавшему огромный объем исторических материалов, как литературных, так и документальных, удалось создать мощнейший цельный глубокий художественный образ очень непростого исторического периода из жизни нашей страны. И, таким образом, оттолкнувшись от «музыкального звучания» зарождавшейся революции, художник пришел к глубокому пониманию трагедии народа российского государства начала ХХ столетия.
